– Так они же не занимаются! – возмутилась Машенька. – Вон, Федя этот…

– Федя – это ерунда, ты не представляешь, как отреагируют на заявление о найденном и пропавшем трупе полицейские, – пообещала я с каким-то извращенным удовольствием.

Происходящее до смешного напоминало мне ситуации, в которые со странной регулярностью попадали мы с Трошкиной, оказываясь в центре криминального клубка, который никто, кроме нас, не хотел распутывать.

Сколько раз уже так бывало! И обычно это я настаивала на том, что мы должны что-то сделать, а здравомыслящие люди вроде Дениса Кулебякина досадливо и безнадежно, как капризному ребенку, объясняли мне все резоны против опасной самодеятельности.

Теперь я будто бы наблюдала саму себя со стороны, и мне было искренне интересно, к какому решению придет мое альтер эго Машенька.

– Хочешь сказать, они не станут его искать? – Куколка надулась, задумчиво потопала ножкой. – Ну и ладно, а я тогда все папе расскажу!

– И? – поощрительно протянула я.

Лично я от мысли все рассказывать папе отказалась после первой же такой истории: мой папа без колебаний встал в ряды противников женского любительского сыска.

– И он заплатит частному детективу! – победно закончила Машенька.

А вот этот вариант заслуживал дальнейшего обсуждения!

– Много заплатит? – заинтересовалась я.

– Сколько понадобится, чтобы разобраться!

– Хм… А знаешь, я ведь уже не одну криминальную историю распутала, – с намеком похвасталась я.

И тут дочь банкира повторно меня удивила. Я-то думала, мне придется ее уговаривать, рассказывать о своем детективном опыте, а она на лету поймала абстрактную мысль и сразу же перешла к конкретике:

– Это предложение? Ты возьмешься за это дело? Только, чур, я буду во всем участвовать!

– Это будет стоить дороже, – предупредила я. – Все-таки мне придется думать о твоей безопасности и притормаживать ход расследования, чтобы ты за ним поспевала…

– Не беспокойся, я поспею!

Машенька развернулась на лавочке и, подтверждая, что за ней не заржавеет, решительно протянула мне нежную кукольную ручку с лаковыми ноготками.

– Ты находишь пропавший труп и выясняешь, кто и за что его убил. Это задача-минимум, за нее я плачу тебе пятьдесят тысяч, идет?

– Идет, но накладные расходы оплачиваются отдельно.

– Это само собой.

Машенька вскочила:

– Ну, чего сидим, кого ждем? Дело само себя не распутает!

Вот это скорость! Вот это энтузиазм!

– Погоди, а как быть с Сенси-парком? – Я вовремя вспомнила, что у меня уже есть один работодатель – Бронич, и он ждет каких-то результатов от моего визита к маркетологу Татьяне Ивановне.

– Ой, да подождет немного Сенси-парк, они на самом деле и не хотели ни в какое агентство обращаться, это папа их немножко прижал, чтобы мне легче было войти в рекламный бизнес!

– В смысле – прижал?

Мне всегда было интересно, как именно это работает.

– Ну, что непонятного-то? – Машенька скривилась, проявляя недовольство моей видимой тупостью. – Этот парк – инвестиционный проект, деньги на него дал папин банк, там теперь все маркетинговые процессы будут под контролем, ни один рубль на рекламу и пиар не уйдет посторонним людям…

Понятно, почему Бронич так заинтересован в том, чтобы дочке банкира понравилось в нашем агентстве и мы стали для нее своими, а не посторонними: тогда все клиенты «папиного банка» будут нашими! Хотя с ушлой Машеньки, мне кажется, станется отжать у «дяди Миши» перспективный бизнес, едва она как следует разберется в рекламной кухне, так что я бы поостереглась запускать эту лисичку в наш курятник…

Что ж, детективное расследование определенно отвлечет энергичную банкирскую дочь от прозаических рекламных дел, так что я могу думать, что не просто зарабатываю себе пятьдесят тысяч «на булавки», но и отвращаю угрозу поглощения от любимого агентства ЭМ БИ СИ.

Воодушевленная этой мыслью, я встала с лавочки:

– Ладно, Маша Ватсон, слушай мою команду… За мной, шагом марш! – И я пошла к той самой клумбе окольной дорогой, чтобы не попасть на глаза бабе Тосе. – Только тсс, не шуметь!

Машенька замолчала как рыба и поплыла за мной тихим карасиком.

Мы обошли наш дом с фасада, и у подъезда я едва не столкнулась с папулей. Судя по авоське в руке, он шествовал в булочную за свежим хлебом.

У нашего папули по поводу свежего хлеба форменный бзик: он считает, что горячие булки ни в коем разе нельзя помещать в полиэтиленовые пакеты, это непоправимо портит их вкус. Вкус булок, я имею в виду, пакеты мы пока вроде бы не дегустировали, хотя не уверена. Папуля у нас знатный экспериментатор!

Так вот, за хлебом папа ходит исключительно с авоськой, которую связала для него бабуля. Правда, задумывалось это ее рукоделие как дырчатая пляжная майка, но что-то не сошлось – то ли звезды, то ли петли… А авоська получилась прекрасная, ее даже Зяма одобрил, а он у нас и эстет и знаток модных трендов.

– Дюша! – обрадовался мне папа. – Ты…

– Я работаю! – со значением сообщила я, упреждая естественный вопрос: «Ты на обед?»

Я бы, конечно же, не отказалась от обеда, но не была готова вводить в круг нашей семьи свою новую напарницу по рекламным и детективным делам.

Мы, Кузнецовы, на неподготовленного человека способны произвести самое сокрушительное впечатление. Оно мне надо, чтобы девочка потом заикалась или нервно хихикала?

– Французская кухня! – тоже со значением сообщил мне папуля и, стрельнув любопытным взглядом в мою спутницу, проследовал дальше в булочную.

– А это кто? – тихо спросила Машенька.

Я вполне понимала ее интерес. Папуля у нас мужчина видный, статный, с военной выправкой – чем-то похож на пожилого Сталлоне, особенно в своем военизированном прикиде и при голубоватых разводах на лице, как у Рэмбо в джунглях. Надо сказать ему, чтобы лучше размазывал солнцезащитный крем, в булочную же пошел, не на войну…

– Так кто это? – повторила Машенька, как и я, провожая удаляющегося папулю долгим взглядом.

– Информатор, – ответила я.

А что? Не соврала.

Я от папы очень много всякой разной ценной информации получаю. Начиная с незабвенного: «Дюшенька, не снимай панамку, солнышко головку напечет, бо-бо будет!» и заканчивая – на данный момент – прозрачным намеком на меню сегодняшнего обеда.

«Французская кухня» – это, значит, луковый суп и мясо по-бургундски…

– Круто! – сказала Машенька, и я очнулась:

– Идем дальше!

След в след ступая по узкой бетонной дорожке – строители ее называют «отлив» – по периметру дома, мы подобрались под самое окно бабы Тоси и, вытянув шеи, как два гуся (не зря же шли гуськом), воззрились на лужайку.